Под опекой
Глава 6
Название: Под опекой
Автор фанфика: Fang's Fawn
Язык оригинала: Английский
Название фанфика на языке оригинала: In Care Of
Ссылка на оригинал фанфика: www.fanfiction.net/s/4927160/1/In_Care_Of
Разрешение на перевод: получено
Переводчик: Шиято
Бета-ридер: mari-isabel
Бета: Tansan
Размер: миди
Тип: Джен
Персонажи: Северус С., Гарри П.
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангст, драма
Дисклаймер: все персонажи и мир мне не принадлежат.
Саммари: Летом, перед шестым годом в Хогвартсе, Гарри находит в саду раненого крылана и решает попытаться вылечить его… Снейп вынужден понять, что на самом деле представляет из себя Гарри Поттер. Без слеша.
читать
***
«Даже странно, - думал Снейп, - как неприятное и неуютное для человека положение оказывается удобным и расслабляющим для него же в облике летучей мыши». Таковы издержки анимагии: сохраняется ясность ума, свойственная волшебнику (немного в другой, менее сложной форме), и добавляются физические потребности, инстинкты, слабости и сильные стороны животного. Благодаря чему Снейпу было вполне комфортно висеть вниз головой и покачиваться на задних лапках, крепко уцепившись за навес, сделанный Поттером из металлической сетки.
Когда Снейп кусал мальчика, он ожидал удара, или что тот схватит его и выкинет в окно. Пожалуй, кусать Поттера было… необдуманно. Если б мальчик поступил согласно ожиданиям зельевара, то наверняка нанес бы анимагу еще более серьезные раны, или даже убил бы его. В образе летучей мыши эмоции Снейпа выплескивались прежде, чем он успевал их проанализировать. Он пообещал себе быть осторожней с этим в будущем.
Однако все обошлось: мальчик проявил чудеса сдержанности. Снейп вынужден был признать, что на месте Поттера не выказал бы подобного терпения. Его охватило мрачное любопытство: как бы Поттер поступил, если б знал, кто его укусил. Снейпу стало немного стыдно за то, что, не сдержавшись, покусал мальчика и разодрал сделанную им кровать.
Ткань, которой Поттер накрывал клетку, немного не доставала донизу, оставляя щель шириной чуть больше двух сантиметров. Через нее проходило мало света, но можно было разглядеть происходящее снаружи. Глядя на солнечный луч, просочившийся внутрь, Снейп рассудил, что сейчас, должно быть, середина утра. Мальчик вернулся с мокрыми после душа волосами. Он больше не заговаривал со Снейпом – решив, видимо, что зверек уснул, Поттер молча оделся и ушел из комнаты.
Анимаг остался один. Он покачивался в тишине и спокойствии, наслаждаясь облегчением боли после оказанной ему мальчиком помощи, и обдумывал положение, в котором застал Поттера. Все оказалось совсем не так, как предполагал Снейп.
Считается ли это нормальными отношениями в семье? Зельевар не мог судить. Его собственная семья была далека от нормальной.
Он поудобнее закутался в крылья. Боль в плече почти не ощущалась: Поттер практически искупал его в экстракте акнекрыса. Снейпу пришлось признать, что мальчик обращался с ним осторожно и прекрасно справлялся с бинтами. Подобрать раненое животное, чтобы вылечить… такой поступок был достоин Лили.
Зельевар возненавидел Гарри Поттера еще до того, как впервые увидел. Как и сам Снейп, мальчик стал невольным орудием убийства своей матери. Не будь его, Лили была бы сейчас жива.
«Если б не я, Лили бы не погибла», - думал Снейп. Иногда он занимался самобичеванием, повторяя про себя эти слова. Спустя долгие годы боль в душе была так же свежа, как и в ту ночь, когда все случилось. Сейчас размышлять об этом стало даже мучительнее, чем в первые несколько дней после убийства Лили. Тогда чувства притупились под влиянием шока.
Гарри Поттер служил Снейпу постоянным напоминанием о собственном предательстве. Маг защищал мальчика ради Лили и держал на него зло из-за Джеймса. Может быть, если бы Поттер больше походил на Лили… но Снейпу было неописуемо больно глядеть в зеленые глаза мальчика. Когда он смотрел на Гарри, у него возникали смешанные чувства: с одной стороны, эти глаза вызывали у него боль и притяжение, невольно восхищали, хотя он подавлял в себе эмоции; с другой стороны, он ненавидел мальчишку, так сильно похожего на своего отца во всем остальном: непричесанные черные волосы, тощее телосложение и очки - постоянное напоминание о хулигане, который превращал для Снейпа школу в сущий ад.
Лили всегда говорила, что он мог бы избежать многих проблем, если б не принимал все так близко к сердцу, если б не уродился столь тонкокожим. Свойственные Снейпу замкнутость и угрюмость и в детстве были его постоянными спутниками: каждый незнакомец тогда воспринимался, как потенциальный враг, всякая улыбка казалась насмешкой. Ко всем, кроме Лили, от Дамблдора до первогодок, он относился с подозрением и недоверием. Лили была единственным человеком, который мог безнаказанно дразнить его, и при этом сохранять дружбу.
С тех пор никто, включая соратников-Пожирателей, не мог назваться его другом.
В своей жизни Снейп любил лишь трех человек, двое из которых уже умерли: Лили Эванс и его мать. Тобиаса Снейпа Северус ненавидел за пьянство, лень и жестокость. Он стыдился совершенного невежества отца, боялся проявлений его скверного характера, что выражался в резких словах и рукоприкладстве. Пожалуй, Снейп-старший был первым, кто начал издеваться над сыном.
После поступления в Хогвартс Снейп делал все возможное, чтобы встречаться с Тобиасом как можно реже. Боясь превратиться в копию отца, Северус старательно лепил из себя его противоположность. Тобиас Снейп был невежественен и резок на слово – его сын посвятил себя учебе, говорил как можно мягче и работал над пополнением словарного запаса. Тобиас Снейп отличался грубостью и неряшливостью – его сын всегда был вежлив, а его черная одежда – безупречна. Тобиас Снейп гордился своей физической силой – его сын презирал физические упражнения, вместо этого он совершенствовал стратегию боя, расширяя свой кругозор чтением книг и пренебрегая маггловскими драками. В стычках с врагами Северус предпочитал действовать словом, которое било порой не хуже кулака.
Снейп быстро научился ассоциировать все плохое в своем отце с маглами. Пожалуй, подобное мировоззрение могло привести только в Слизерин: его отец был магглом, мать – чистокровной волшебницей. Первого Снейп ненавидел, вторую любил. Для него это означало, что лучше быть потомственным магом, чем магглом. Он рос в бедности и унижении в маггловском районе, где дети издевались над ним и презирали. В качестве самозащиты Северус научился думать, что магия – доказательство его исключительности. И лучше держаться особняком, но не из-за того, что твой отец пропойный пьяница, а потому что ты сын чистокровной ведьмы.
В день, когда Снейп пошел в магловскую начальную школу, он вел себя как побитая дворняжка, которая в любой момент ожидает подвоха или удара, и к любому проявлению доброты относился с недоверием. Конечно, если оно шло не со стороны Лили. Красивая, пылкая, храбрая и чуткая Лили казалась Снейпу ангелом, далеким от всех остальных смертных. Чувства к ней бурлили в нем смесью благоговения и одержимости, нежности и ревности. Это была любовь, но не детская влюбленность, и не та любовь, которая бывает между взрослыми. Его чувства редко находили выход, но если он позволял им просочиться, они били ключом.
Однако даже любовь к Лили не сумела превозмочь желание Северуса обладать силой и властью – желание, рожденное слабостью перед его диктатором отцом. Лили порой веревки из Снейпа вила, но не могла заставить порвать с Пожирателями Смерти. Несмотря на ее умение прощать, настал день, когда Лили больше не стала мириться с его принадлежностью к свите Темного Лорда. Дружба закончилась, и Снейп знал, кого нужно винить в этом – самого себя. Северуса мучила мысль, как бы все сложилось, выбери он другой путь. Ответила бы Лили на его любовь или нет? Теперь уж не узнать… Снейпу казалось, что он сам непреднамеренно толкнул ее в объятия Джеймса Поттера.
За все время, которое Снейп провел в кругу Пожирателей Смерти, он так и не смог почувствовать себя среди них своим. Северус с самого начала отличался от соратников: он хотел лишь насладиться местью своим мучителям, в то время как остальные Пожиратели получали садистское удовольствие от причинения боли другим. Крики врагов слишком сильно напоминали Снейпу затюканного мальчика, каким он был когда-то, и хотя Северус не испытывал к ним жалости, он по возможности избегал подобных развлечений. Снейп не хотел власти ради самой власти – он хотел повелевать, чтобы повелевать не могли им, как это делал его отец.
Ирония в том, что теперь он все равно подчинялся другому человеку, и это был не Волан-де-Морт, для которого Снейп лишь изображал союзника. Даже будучи Пожирателем Смерти, Северус никогда по-настоящему не принадлежал Волан-де-Морту. Он восхищался Темным Лордом, смотрел на него, как на символ свободы и силы, боялся его, но не пресмыкался. И он еще не настолько сошел с ума, чтобы, подобно Беллатрикс, любить Волан-де-Морта.
Нет, единственным, кто обладал властью над зельеваром, был Дамблдор, и Альбус удерживал ее лишь потому, что стал третьим человеком, которого любил Снейп. В ранней юности он восхищался старым волшебником и боялся его даже больше, чем Волан-де-Морта. Когда Снейп вернулся к свету, он испытывал благодарность Дамблдору за то, что тот принял его и помог избежать Азкабана. Тогда Северус приписал этот великодушный поступок своей очевидной нужности для директора. Однако шли годы, и Снейп поверил наконец в искренность Дамблдора, которая не позволила бы великому волшебнику дать работу, защищать и полагаться на того, кого он ненавидел и презирал. Северус догадался, что старик любил его, как сына, таким, какой он был, со всеми недостатками и слабостями. Осознание этого превратило уважение Снейпа в безграничную любовь сына к отцу, которого он обожал и идеализировал, которого никогда не сможет превзойти. Никто не мог обидеть, пристыдить или упрекнуть Снейпа – и избежать вмешательства Альбуса Дамблдора.
Дамблдор обладал способностью завоевывать любовь людей, и то, что старик использовал эту любовь в своих целях, на манер великодушного диктатора, не мешало директору отвечать на чувства, которые он вызывал, со всей искренностью и даже энтузиазмом. Снейп знал, что Дамблдор использует его, и хотя временами Северуса охватывала слабая обида, он не сомневался: старик его любит и беспокоится о нем, как о сыне. Этого было достаточно, чтобы Снейп захотел выполнить любое распоряжение директора, и даже больше.
Наверное, еще одной причиной ненависти Северуса к Поттеру-младшему стала ревность. Дамблдор любил этого мальчика, и относился к нему с таким благоговением, какое может проявиться разве что у итальянского матроса старого мира при виде изображения младенца-мессии. Зельевар понимал, что старик хотя и беспокоится о нем, но никогда не будет любить так же сильно. Именно поэтому Снейп не мог удержаться, и при каждом удобном случае вновь перечислял Дамблдору недостатки мальчишки, хотя подозревал, что старый волшебник мог догадываться о причине всех этих насмешек – детская ревность старшего брата к новому члену семьи. Снейпу было легко поверить во все самое плохое о Поттере. С первой встречи с мальчиком-первогодкой Северус видел в нем реинкарнацию Джеймса: Поттер выглядел совсем как его задира-отец, а окружающие считали его героем благодаря событиям, о которых тот даже не помнил.
Пожалуй, Драко Малфой, если не считать мании чистокровности, напоминал Снейпу Поттера-старшего даже больше, чем родной сын его бывшего мучителя. Гарри был гриффиндорцем по натуре, но в его поведении просматривалась некая нерешительность, своего рода жажда похвалы и желание нравиться, чего за его отцом никогда не наблюдалось. Снейп отказывался принимать тот факт, что эти черты характера достались мальчику от его матери, он предпочитал верить в актерские способности Поттера. На самом деле все нападки зельевара во время занятий были следствием отчаянного желания загнать Поттера в угол и заставить вести себя в соответствии с представлениями Снейпа, вынудить его принять на себя роль, которую он, по мнению Северуса, и должен играть.
Хотя в этом доме… сложно закрыть глаза на все: спартанская комната, острая на язык тетя, молчаливый дядя, задира-кузен… Нет, ничего подобного он не ожидал. Увиденное и услышанное здесь нисколько не подтверждало первоначального мнения Снейпа.
Северус поразмыслил над загадкой. Ответ был прямо перед носом, простой, как дважды два… но он не хотел, чтобы два и два складывались в четыре.
Есть ли альтернативный ответ?
Засыпая, Снейп все еще думал об этом.
***
Зельевара разбудили громкие голоса, несколько приглушенные расстоянием и закрытой дверью.
Некоторое время анимаг не двигался, прислушиваясь и раздумывая, стоит спускаться или нет. Затем решительно слез по металлической сетке на пол клетки и посмотрел через щель под покрывалом.
Наступили сумерки, в комнате царил полумрак. Снейп почувствовал запах какой-то стряпни, кажется, свиных отбивных.
Вдруг послышался шум, словно от падения стула на кафельный пол, за ним последовали сердитые вопли Дурсля:
- Бесполезный… никчемный… ненормальный… псих!..
Снейп непроизвольно вздрогнул от неожиданного треска, как если бы по столу ударили чем-то тяжелым. Послышался звон тарелок.
На мгновение все затихло, затем донесся стук шагов по лестнице. С нижнего этажа прогремел голос Дурсля, на этот раз ближе:
- Сиди там! Никакой еды до завтра или до послезавтра.
Дверь распахнулась, и в комнату влетел Поттер. В левой руке он держал очки, правой прикрывал нос, между пальцами сочилась кровь. Тяжело дыша, мальчик в ярости оттолкнул стул со своей дороги и бросился на кровать. Его зеленые глаза гневно сверкали.
Прежде чем Снейп смог понять, что происходит, на лестнице послышались более легкие шаги. Поттер встал на ноги, дверь открылась, и вошла его тетя. В руках у нее была тряпка, наполненная чем-то – похоже, льдом.
Петуния вручила лед племяннику. Он надел очки, чтобы освободить руку для кулька.
- Вот, это чтобы остановить кровь. Не запачкай ею пол, - сказала она резким, но, тем не менее, немного дрожащим голосом.
- Спасибо, - машинально и чуть запоздало ответил Поттер.
Сначала Петуния колебалась, положив руку на дверь, потом повернулась лицом к племяннику.
- Зачем ты ему перечишь? – спросила она требовательным шепотом, в котором все же слышались умоляющие нотки. В ее серых глазах одновременно отражались и жалость, и гнев, и горечь.
На это Поттер возразил:
- Я ему ни слова не сказал!
- Это из-за того, как ты посмотрел, это был тот самый взгляд! – отрезала она. – Ты не можешь по-хорошему…
Поттер тоже повысил голос:
- Он снова начал критиковать моих родителей, и как я делаю работу по дому… Я не отлынивал от работы, но должен помалкивать, и…
- Хватит! – закричала Петуния. Она прикусила губу, потом заговорила немного спокойней. – Просто делай, что тебе говорят, никаких дерзостей и неповиновения. И ради Бога, не стой на пути у Вернона!
Она уже было повернулась к двери, но снова остановилась и добавила беззлобно, стоя спиной к мальчику:
- Это меньшее, что ты можешь сделать для нас, после всего, что мы сделали для тебя, не так ли? У нас был выбор, мы могли бы и не принять тебя.
Она вышла, захлопнув за собой дверь. По дому разнесся щелчок замка.
Поттер постоял немного, потом вернулся к кровати. Он сел, наклонился вперед, осторожно приложил кулек со льдом к переносице и провел рукой по задней стороне шеи. «Явно есть опыт остановки кровотечения из носа», - подумал Снейп.
Минут десять единственным звуком в комнате было постепенно замедляющееся дыхание Поттера.
Наконец мальчик встал. Кровотечение прекратилось. Он выдвинул из-под письменного стола пластиковое ведро и вытряхнул туда лед, вытер лицо влажной тряпкой и повесил ее на край ведра. Когда Поттер повернулся, чтобы поглядеть в окно, Снейп увидел, что нос мальчика распух, а на щеке красуется отметина в форме ладони.
После минутного раздумья Поттер посмотрел на клетку. Он подошел и снял покрывало.
- Привет, Спартак, - сказал он мягко.
Снейп и мальчик довольно долго глядели друг на друга. Наконец, Поттер заговорил.
- Прости, Спартак… Боюсь, сегодня мне нечем тебя покормить. Надеюсь, ты хорошо поел утром.
Он помолчал секунду, потом добавил:
- Завтра… Я покормлю тебя завтра… как-нибудь.
Поттер лег на кровать, повернувшись лицом к стене.
Больше он не издал ни звука.
@темы: Гарри Поттер, фанфик, Под опекой