Под опекой
Глава 8
Название: Под опекой
Автор фанфика: Fang's Fawn
Язык оригинала: Английский
Название фанфика на языке оригинала: In Care Of
Ссылка на оригинал фанфика: www.fanfiction.net/s/4927160/1/In_Care_Of
Разрешение на перевод: получено
Переводчик: Шиято
Бета: Tansan
Размер: миди
Тип: Джен
Персонажи: Северус С., Гарри П.
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангст, драма
Дисклаймер: все персонажи и мир мне не принадлежат.
Саммари: Летом, перед шестым годом в Хогвартсе, Гарри находит в саду раненого крылана и решает попытаться вылечить его… Снейп вынужден понять, что на самом деле представляет из себя Гарри Поттер. Без слеша.
читать
***
Почти пятнадцать лет назад Северус Снейп решил посвятить всю оставшуюся жизнь лучшему, что он мог сделать: защите Гарри Поттера. Он воспринимал это как единственную возможность выплатить долг Лили Эванс – своей первой и последней любви.
Неприязнь к Поттеру из-за отца мальчика, и то, что один его вид вызывал у Северуса болезненные воспоминания, ничего не меняли. Снейп был целеустремленным человеком, который следовал своему моральному кодексу вне зависимости от обстоятельств. Поэтому он не мог проигнорировать сообщение Поттера о захвате Сириуса Блэка. В своей жизни Снейп повидал достаточно смертей и не желал подобного опыта никому из светлых магов. Он никогда не бросил бы в беде члена Ордена, нравится тот ему или нет.
Альбус Дамблдор был единственным человеком, чье мнение интересовало Снейпа. Он знал, что большинство коллег, членов Ордена, учеников и прочих знакомых магов смотрели на слизеринского декана с недоверием, неприязнью и подозрением. Это его вполне устраивало. Снейп не добивался чьей-либо благосклонности: ни один знак одобрения, который он мог заслужить, не в состоянии был исправить того, что он совершил по отношению к Лили. Зельевар не нуждался в друзьях – жизнь научила его, что привязанность часто заканчивается потерей. При этом шпионская работа не стала для него способом отрешиться от прочих жизненных реалий. Снейп гордился своими слизеринцами и не скрывал предвзятого к ним отношения, но все же потакал ребятам не столько ради них самих, сколько с целью поддержать легенду преданного сторонника Темного Лорда в кругу Пожирателей Смерти. К тому же откровенное подсуживание Слизерину, особенно когда дело касалось соперничества с Гриффиндором, стало бальзамом на пострадавшую в стычках с Мародерами душу.
Дамблдор надеялся, что Северус однажды захочет приглядеть за ребенком Лили не только следуя данному много лет назад обещанию, но и по зову сердца. Снейп знал о желании старика и был убежден, что этого никогда не случится. Несмотря на свою клятву защищать Поттера любой ценой, он бы предпочел, чтобы мальчишку исключили из школы, и тот наконец перестал мельтешить у него перед глазами. Зельевар старался как можно реже сталкиваться с Поттером: даже на отработках, во время которых Снейп не без удовольствия издевался над «избранным», присутствие мальчика действовало ему на нервы.
Общение с Гарри он также сводил к минимуму, не давая тому ни малейшей возможности оправдаться. Едва речь о мальчишке заходила во взрослом кругу, Снейп попросту самоустранялся из разговора, не желая ни слова слышать на болезненную тему.
Пытаясь не замечать Поттера в Хогвартсе (за исключением случаев, когда тот сам подкидывал повод усложнить себе жизнь), Снейп тем более не горел желанием выяснять подробности существования мальчишки вне стен школы. Но сейчас у него не было выбора. Ситуация вынуждала зельевара узнать настоящего Гарри Поттера, которого он так старательно не замечал. И узнавая, Снейп не мог относиться к мальчику по-прежнему.
Следующие три недели все шло по привычному сценарию: каждое утро в 6:30 (на час позже в выходные) Петуния Дурсль стучала в дверь своего племянника, мальчик хватал первую попавшуюся одежду и бежал вниз готовить завтрак для родственников. Примерно через час он возвращался, чтобы поухаживать за своим «питомцем». Каждый день Поттер непременно менял еду и воду на свежую, чистил клетку и накрывал ее перед тем, как пойти умываться.
Снейп выздоравливал медленно, он начинал подозревать, что в основе огненного лезвия Беллатрикс было «адское пламя». Если так, она прекрасно умела контролировать его. Проклятая рана могла продолжить углубляться в мышцы, постепенно разрушая их, что в конечном итоге привело бы к смерти анимага. Лечение от Поттера не шло ни в какое сравнение с профессиональной целительской помощью, маггловские медикаменты оказались бесполезны, и лишь наличие у мальчика магических исцеляющих зелий давало надежду на благополучный исход.
Каждый день, когда Поттер укладывал Снейпа себе не колени и начинал чистить, залечивать и перебинтовывать самые болезненные участки, анимаг старался не дергаться. Тем не менее, Поттер понимал, что даже самые бережные касания не избавят зверька от боли, и старался утешить летучую мышь звуком своего голоса, пересказывая во время процедур статьи из «Ежедневного пророка». Таким образом Снейп узнал, насколько общественное мнение изменилось по отношению к «избранному». Забавно – оказывается, Поттеру от этого было даже противнее, чем ему.
Бывало, устав от пересказа «Пророка», мальчик напевал своему питомцу. Поттеру явно не светила карьера музыканта, но пел он довольно мелодично. Гарри сам признавался со смехом, что если бы он решил развлечь своими способностями сокурсников, его бы точно вышвырнули из спальни Гриффиндора. Снейп находил простоту повествования мальчика довольно… расслабляющей.
Как только Поттер заканчивал уход за питомцем и уборку в комнате, он умывался, одевался и исчезал до вечера. Снейп знал, что тот с утра до ночи занят работой по дому. Чувствительный нюх летучей мыши позволял легко уловить запах пота, скошенной травы, полироли для мебели, моющего средства, садового удобрения, краски, скипидара или пасты для чистки серебра, идущий от мальчика. Чаще всего он чувствовал кухонные запахи.
Вечером после душа Поттер снимал покрывало с клетки, неизменно, приветствуя Снейпа мягким голосом: «Привет, Спартак». Затем мальчик садился за письменный стол и посвящал час или два домашней работе. Закончив, он отодвигал книги в сторону, потягивался и шел спать.
Перед тем как уснуть, он долго разговаривал со Снейпом. После пробуждения от очередного кошмара (что случалось два или три раза в неделю), разговоры продолжались – полчаса, час, иногда и дольше.
Ирония сложившейся ситуации была в том, что Поттер лучше бы пооткровенничал с Аргусом Филчем, чем с «Летучей мышью-переростком». Анимаг же в свою очередь предпочел бы выслушивать долгие излияния о сложностях подростковой жизни любого из студентов, но только не Поттера – при этой мысли глаза Снейпа стекленели и останавливались на одной точке минут на пять. Однако мальчик думал, что разговаривает с проклятым животным, и зельевар вынужден был оставаться бессловесным слушателем. Ему пришлось заглянуть в сознание и сердце Поттера. Снейп уже знал о нем больше, чем любое живое существо в мире, если не считать совы Гарри, которая все еще находилась в Хогвартсе у Хагрида.
Поттер раскрывал перед Снейпом все свои тревоги и страхи, которыми не мог поделиться даже с друзьями. Таким образом Снейп услышал наконец финальную фразу Пророчества. Узнал он и о действиях Армии Дамблдора, о кровавом пере Долорес Амбридж, рассказать о котором МакГонагалл Поттеру помешала гордость, о любви мальчика к Дамблдору и боязни, что старый волшебник отвернется от него. Следующими в списке откровений стали короткий роман с Чо Чан и его печальная концовка, растущая тяга к сестре Уизли и беспокойство по поводу реакции друга, сомнения, может ли Поттер вообще надеяться на нормальную жизнь. Снейп понял, как сильно Поттера мучает страх, порожденный потерей тех, кого он любил. Зельевар узнал о стремлении мальчика стать аврором и его тревоге за результаты СОВ. Сюрпризом стало раскаяние Поттера насчет просмотра воспоминаний Снейпа в прошлом году. Гарри жалел о своем любопытстве не только потому, что увидел своего отца с неприглядной стороны, но еще и оттого, что нарушил личный покой члена Ордена, которому доверял сам Дамблдор.
Случай заставил мальчика довериться именно Снейпу, но и Снейпа он поставил в непривычное положение внимательного слушателя Поттера. Неспособный говорить, лишенный свободы действия, зельевар вынужден был сам справляться со своей болью и скукой. Его отсутствие, похоже, хорошо прикрывали, иначе Поттер не преминул бы поделиться информацией. «Наверняка радостно трубя об этом», - зло подумал Снейп.
К тому же Темный Лорд мог вызвать зельевара в любой момент, а явиться на зов анимаг сейчас не имел никакой возможности, это держало Северуса в постоянном напряжении. До сих пор ему везло – Волан-де-Морт старался вызывать его как можно реже, опасаясь подозрений со стороны Дамблдора, но Снейп понимал, что удача не может быть вечной. Анимага мучил вопрос, зачем явились в Литл Уннинг Макнеир и Беллатрикс Лестранж в тот день, когда она атаковала подозрительного зверька. Снейп прекрасно осознавал, что Волан-де Морт не станет рассказывать о своих планах всем Пожирателям подряд, но от этого было не легче.
Что касается скуки… кроме просмотра страниц из «Ежедневного пророка», которыми Поттер застилал клетку, и жадного прослушивания статей или писем, которые читал ему мальчик (особенно от членов Ордена), Снейпу было больше нечем разнообразить свое одиночество. Днем он по большей части спал, ворошил в памяти прошлое, размышлял, перебирал в голове рецепты зелий и вспоминал наизусть стихи, которые выучил, когда общался с Лили.
Невероятно, но главным развлечением для Снейпа стал Поттер – тот самый Поттер, которого зельевар совсем недавно считал избалованным самодовольным придурком, вообразившим, будто правила писаны не для него.
Снейп всегда гордился тем, что не нуждается в компании. Но даже вокруг идиота Петтигрю, целое десятилетие притворявшегося питомцем братьев Уизли, вечно толпились люди. Единственным же четким голосом, который слышал анимаг, являлся голос Поттера, и теперь Снейп каждый вечер ждал возвращения мальчика с нетерпением, хотя признать этот факт был пока еще не готов.
Вникая в размышления Поттера о его друзьях, врагах, идеях и стремлениях, Снейп понемногу – сначала нехотя, потом с огромным интересом – начал понимать то, что Дамблдор уже давно пытался ему объяснить: безрассудство, упрямство Джеймса Поттера, нехватка проницательности и склонность к нарушению правил сочетались в этом мальчике с состраданием, верностью, всепрощением Лили, ее удивительной способностью любить.
Еще Снейп подозревал, что склонность мальчика к скрытности и нарушению правил является результатом не самонадеянности или задиристости, как он думал раньше, а следствием глубоко засевшего недоверия к взрослым. В самом деле, разве кто-нибудь из них давал ему повод себе доверять? Об этом Дамблдор наверняка даже не задумывался.
Попади Гарри Поттер на Слизерин, он не был бы так наивен и простодушен.
Слабость? Наверное. Выслушивая все, что Поттер думает о Драко, как презирает своего школьного недруга и одновременно сочувствует ему, Снейп понимал, что Малфой-младший не проявил бы по отношению к врагу подобного благородства.
Еще один очевидный факт – Поттер обладает той же способностью, что и Дамблдор: он умеет вызывать у окружающих любовь к себе – сила, которую всякий слизеринец использовал бы для управления людьми. Видимо, мальчик слишком скромен, чтобы воспользоваться этой силой, даже если знает о ней. Глупость с его стороны, но одновременно указывает на то, что он более честен, чем Дамблдор.
Неудивительно, что старый волшебник любил этого мальчика так безотчетно. Сам Снейп, пережив унижения, ревностно охранял подходы к своему сердцу, Поттер же не смог или не захотел учиться этому. Возможно, это не слабость, как сначала думал Снейп, а сила, которая в конце концов уничтожит Волан-де-Морта?
При всей своей болтливости Поттер никогда ничего не говорил о семействе Дурслей, за исключением нескольких реплик: «Лучше мне поторопиться с завтраком, или сюда поднимется тетя Петуния», «Мне нужно заняться живой изгородью, пока не вернулся дядя Вернон, или он меня накажет» и «Хорошо, что миссис Уизли прислала пирожки с мясом – мне мало что досталось на ужин, потому что Дадли попросил добавку».
Подобное упущение особенно тревожило Снейпа, потому что на мальчике продолжали появляться новые увечья: сначала синяк вокруг запястья, потом разбитая губа. Однажды он вернулся с красным отпечатком от ладони на щеке. Отметина вскоре исчезла без следа, и Снейп решил, что ее нанесли тонкие длинные пальцы Петунии. В такие дни Поттер был куда менее разговорчив по вечерам, но ночью ему непременно снился кошмар. Его речи после таких кошмаров всегда были мрачны и угрюмы.
Недостаточно глубокое понимание причин жестокости по отношению к подростку вместе с очевидным согласием мальчика на такое положение дел заставили Снейпа задуматься, не были ли Вернон и Петуния Дурсли так же суровы и с собственным сыном. Возможно, Поттер является не единственным несовершеннолетним в этом доме, чью внутрисемейную жизнь стоит повнимательнее рассмотреть. Такого случая не подворачивалось, пока не началась третья неделя пребывания анимага под опекой Поттера. Старшие Дурсли наконец соизволили предоставить Снейпу доказательство неравенства Поттера и его кузена.
Было воскресенье*. Снейп понял, что это именно воскресенье, по двум причинам: Поттеру разрешили поспать чуть дольше обычного, и Дурсль не пошел на работу. Похоже, он смотрел какую-то магловскую спортивную игру по телевизору (Снейп смог различить нечто похожее на шум трибун во время квиддичных матчей, когда Поттер открыл дверь, выходя из комнаты).
Около полудня Поттер в очередной раз вызвал гнев дяди: глубокий сон Снейпа был грубо прерван звуком рассерженного мужского голоса.
От неожиданности анимаг едва не свалился со своего металлического навеса. Зацепившись здоровой передней лапкой за сетку, Снейп подтянулся вверх и внимательно прислушался. Сквозь закрытую дверь с первого этажа доносились вопли Дурсля – те же слова, которые тот использовал в прошлый раз, разбивая нос своему племяннику: «…ненормальный, псих».
Обеспокоенный Снейп пытался сообразить, чем Поттер умудрился снова вывести мужчину из себя. Он уже ждал знакомого звука оплеухи, но на этот раз за криками последовали лишь шаги мальчика на лестнице.
Снейп спустился вниз. Поттер влетел в комнату, сразу направился к клетке, сдернул покрывало и открыл дверцу.
Снейп был слишком шокирован, чтобы сопротивляться, когда Поттер схватил его и перенес в другой конец комнаты, где бесцеремонно засунул в давно пустующую клетку для хомячка, которая вместе со сломанными игрушками и разбитой электроникой стояла на этажерке возле гардероба.
Когда Поттер закрыл дверцу, Снейп лишь изумленно вытаращил на него глаза. Клетка оказалась гораздо меньше совиной, крылану едва хватало места развернуться.
- Прости, Спартак, - угрюмо сказал мальчик. Он был бледен, на лице его читались одновременно страх, злость и смирение. Поттер поднял клетку за ручку. - Мой дядя идет сюда, он собирается… поговорить со мной. Не хочу, чтобы ты присутствовал при этом, и не хочу рисковать – он может увидеть тебя. Не знаю, как он отреагирует, или как отреагируешь ты, и не желаю узнавать.
Прежде чем Снейп успел выразить свое несогласие, Поттер быстро и бесшумно двинулся через комнату в коридор. Анимаг заметил краем глаза широкий, с двойными застекленными дверями по обеим сторонам, покрытый коврами зал, освещенный светом из окна в потолке.** Поттер бегом прошел в дальний конец коридора, тихонько открыл дверь и очутился в ярко окрашенной комнате с большими окнами. От обилия солнечного света у Снейпа защипало в глазах.
Поттер поставил клетку на стол.
- Здесь ты будешь в безопасности, Спартак, - прошептал мальчик. – Это комната моего кузена, он весь день проводит со своей бандой. Я вернусь за тобой позже.
Поттер выскользнул обратно в дверь, закрыв ее за собой, и все смолкло.
На фоне наступившей тишины стук пульса в ушах показался Снейпу оглушительным. Его выдернули из глубокого сна и вышвырнули из комнаты, в которой он провел больше двух недель. Анимаг был совершенно сбит с толку.
Несколько минут глубокого дыхания и успокаивающих техник – и мозг Снейпа прояснился достаточно, чтобы привыкнуть к новой обстановке. Он находился в большой – по крайней мере, в два раза больше чем у Гарри – просторной комнате веселенького голубого цвета. Похоже, стены покрасили недавно, Снейп заподозрил, что этим занимался Поттер. Неделю назад анимаг заметил запах скипидара и краски, идущий от рук мальчика, и видел пятна того же цвета на его потертых джинсах.
Двуспальная кровать с толстым матрасом, занимающая почти всю стену и покрытая мягким, серо-голубым стеганым одеялом. Три больших окна, два из которых выходят на задний дворик, и еще одно на торец дома, шторы из того же материала, что одеяло. Толстый, в серых тонах ковер покрывал большую часть пола. В углу между окнами стояло небольшое кресло, обитое кожей.
На тяжеловесной тумбе из орехового дерева напротив кровати красовался огромный телевизор с медиа-проигрывателем и игровой приставкой. Полки сразу за тумбой ломились от дисков с фильмами и играми.
Между двумя оконными рамами стоял большой письменный стол орехового дерева, на котором Поттер оставил клетку для хомячка. Рядом видна спинка мягкого офисного стула с дорогой кожаной обивкой. У стены слева возле третьего окна Снейп обнаружил еще одну тумбу – невысокую, но широкую. Над ней было укреплено зеркало. Справа от нее стояло пять полок высотой до самого потолка. Полки, два прикроватных столика, письменный стол и тумбы были забиты вещами: большой стереопроигрыватель, музыкальные CD-диски, электронные мини-игры, MP3-плеер, наручные часы, картины в рамочках, журналы и другие безделушки, разбросанные повсюду. Рядом с маленькой клеткой Снейпа на столе возвышалась стопка учебников и других книг, ни к одной из которых, похоже, не притрагивались. Несколько ламп: одна настольная, две на прикроватных столиках и еще высокая напольная. Количество осветительных приборов наводило на мысль, что владелец комнаты появляется в ней только после наступления темноты.
В дальней стене справа от кровати обнаружилась открытая нараспашку дверь, ведущая в огромный, в человеческий рост, стенной шкаф. Он был битком набит одеждой, размеры которой без слов объяснили Снейпу, чьи обноски приходилось донашивать Поттеру.
Практически каждый дюйм на стенах был увешан маггловскими постерами, картинами и школьными вымпелами с надписью «Смелтингс».
Медленно переведя дыхание, Снейп опустился на пол клетки. Теперь он получил ответ на вопрос, одинаково ли относились в семье к обоим мальчикам.
* * *
Голос Поттера, низкий и мягкий, разбудил его сразу после заката.
- Привет, Спартак.
Снейп медленно поднялся на ноги. Комната погрузилась в полумрак. Анимаг удивился, как он смог здесь задремать – в этом роскошном обиталище он чувствовал дискомфорт, как будто в любой момент кто-нибудь может выскочить и схватить его.
Но в сумерках зельевар увидел лишь бледное лицо Поттера.
- Прости, что не пришел за тобой раньше, Спартак, - пробормотал мальчик. – Пошли… пора обратно, в мою комнату. – Он поднял клетку, осторожно прокрался в коридор и повернул в свою спальню.
Придирчивый по натуре, Снейп тем не менее почувствовал какое-то странное облегчение, вернувшись в тесную ободранную комнатушку.
Поттер поставил клетку для хомячка на свой маленький шаткий столик. Мальчик улыбнулся, когда мышь подошла к нему вместо того, чтобы ждать, когда ее возьмут в руки.
- Да, я тоже рад, что этот день закончился, - сообщил он. Зельевар заметил, что голос мальчика звучит хрипловато.
Вернувшись в большую клетку, Снейп внимательно оглядел Поттера.
Если не считать красных пятен на щеках, лицо мальчика было бледным как мел. Глаза покраснели, но следов слез не видать. Нижняя губа Поттера выглядела пожеванной, как будто он сильно ее прикусил.
Глубоко вздохнув, мальчик сел на стул возле письменного стола и откинулся на спинку. Вдруг он замер, задержал дыхание, стиснув зубы, и рывком наклонился вперед. Сменив позу, Поттер уперся локтями в колени и закрыл лицо руками.
Минут через пять он снова встал и улыбнулся Снейпу кривой улыбкой.
- Поешь немного, попей водички, Спартак, и делай все, что ты обычно делаешь, когда я сплю, - мягко проговорил Поттер. – А с меня на сегодня хватит.
Когда он пошел к кровати, слишком большая футболка немного сползла с плеча, открывая широкий, темный рубец.
------------------------------------------
* (примечание переводчика) В Англии счет дням недели начинается с воскресенья. Таким образом, первый день недели – воскресенье – выходной день.
** Это предложение продолжает свое существование вопреки желанию беты, а так же логике и здравому смыслу.
@темы: Гарри Поттер, фанфик, Под опекой